Село Бороковка, что находится в центре Тяжинского района, в северо-восточной части Кемеровской области, граничащей с соседней Томской областью, было основано в конце ХIХ — начале ХХ века переселенцами-католиками, по национальности поляками, латышами и латгальцами. В течение почти 30 лет это село было центром духовной религиозной жизни живущих в этом районе католиков, основавших свои крестьянские хозяйства на выделенных для переселенцев землях.
Если верить архивным документам, в 1914 г. численность прихожан Бороковского католического прихода Томского деканата достигала десяти тысячам человек, а еще раньше, 18 января 1906 года была освящена католическая церковь во имя свв. Михаила Архангела и Николая Чудотворца.[1] Из других архивных источников узнаем, что разрешение на возведение храма в Бороковском было дано МВД в 1901 году. В августе 1904 года уже составленный проект храма и смета на его строительство были отправлены томским куратом Иосифом Демикисом в губернское Строительное отделение для утверждения.[2] Очень быстро, всего через пять дней, 17 августа 1904 г. представленные проект Бороковского храма и смета на его возведение были в Томске губернским Строительным отделением одобрены и утверждены.[3] Как информировал позднее Мариинский уездный исправник Оржеховский, затраты на строительство храма составили 10 тысяч рублей, а вот какая сумма была ассигнована на его постройку ему было неизвестно.[4]
К сожалению, в нашем распоряжении находится не так много архивных документов, позволяющих проследить историю строительства этого храма, но известны имя автора проекта храма и сделанный им эскизный проект, а также имена первых настоятелей Бороковского прихода.
Если судить по сохранившемуся эскизному проекту храма, то он был выполнен также как и храм в Мариинске в неоготическом стиле, но, однако все же отличался от храмов на станциях Мариинск и Тайга.
Сохранившийся проект позволяет увидеть иную форму плана, иной силуэт башни — колокольни и более богатое декоративное убранство костёла. Западный прируб здесь шире основного сруба, с обеих сторон от главного входа показаны лестницы на колокольню. На плане отмечены шесть печей, четыре в основной и две в алтарной частях храма. На фасадах соответственно прорисованы печные трубы. С южной и северной частей алтарного прируба имеются входы с широкими лестницами.
Основное пространство костёла освещают восемь высоких окон, по четыре с южной и северной сторон, а на видимых стенах апсиды в верхней части имеются круглые окна.
Очень нарядно выглядят стены здания, участки которых архитектор с большим художественным вкусом заполнил различным рисунком обшивки: вертикальным в нижней части стен, горизонтальным – в среднем и «в ёлочку» — над окнами. Богатое убранство фасадов, особенно главного, дополняют изящные пилястры и резные декоративные панели центральной вертикали башни-колокольни…
В нашем распоряжении нет сохранившейся фотографии храма в селе Бороковском хотя бы для того, чтобы сравнить эскизный проект автора и реальное его воплощение. Но, судя по воспоминаниям старожилов, храм был построен так, как и был задуман архитектором. Имя этого архитектора нам хорошо известно.
Автором проекта Бороковского католического храма был известный томский архитектор и художник, уроженец Томска Викентий Флорентинович Оржешко.[5]Родился он 9 июля 1876 г. последним ребёнком в многочисленной семье польского дворянина, ссыльного участника Январского восстания 1863 г. врача Флорентина Оржешко и Люции Поцолуевской, дочери томского городового врача. Крещен по католическому обряду в Томском костеле куратом Иустином Захаревичем двойным именем «Викентий — Петр». В Томске прошло его детство, учеба в Реальном училище, затем последовали годы учебы в Высшем художественном училище Санкт-Петербургской Академии художеств на отделении зодчества (в мастерской Л.Н. Бенуа).
В 1902 году после завершения образования Викентий Оржешко возвратился в свой родной город и последующие 12 лет своей творческой жизни посвятил Томску. Хорошо известен в Томске как архитектор и преподаватель Технологического института, общественный деятель, гласный Томской городской Думы и активный член польской общины, лидерами которой в течение долгих лет были его родители.
По проектам Оржешко в Томске в 1902-1913 гг. было построено много жилых и общественных построек из камня и дерева. В дереве Оржешко спроектировал и построил особняки по Черепичной и Солдатской улицам (сейчас ул. Кузнецова, 17 и ул. Красноармейская, 68 — так называемый “Дом с драконами”, ставший своеобразной визитной карточкой старинного сибирского города,растиражированного во многих иллюстрированных изданиях, фотоальбомах, открытках и картинах местных художников.
Наряду с должностью преподавателя рисования и черчения в Технологическом институте в 1905-1914 гг., Викентий Оржешко занимал одно время также должность архитектора при Томской Духовной консистории и как епархиальный архитектор занимался проектированием и надзором за строительством в Томской губернии множества православных храмов. В их числе спроектировал и построил в 1904 году на территории Богородице — Алексеевского мужского монастыря в стиле “русского классицизма» часовню на могиле старца Федора Кузьмича, по легенде российского императора Александра I. Предположительно, Викентий Оржешко был также автором проекта краснокирпичной готической часовни во имя Св. Антония, возведенной в 1911 г. на польском кладбище Томска, где был погребен в 1905 году его отец. В последующие годы эти оба памятника храмового зодчества авторства Викетия Оржешко в начале 1930- х годов были снесены (часовня старца Федора Кузьмича восстановлена в 2002 году).
Викентий Оржешко неоднократно участвовал в проводимых в России архитектурных конкурсах и занимал призовые места. Так, в конкурсе на проект здания исторического музея в Петербурге в 1908 г. получил IV премию, театра в Ярославле в 1908 г. -III премию, народного дома в Томске в 1910 г.-II премию, торгового корпуса в Омске в 1912 г.- II премию, здания управления железной дороги в Омске в 1912 г. – I премию.
Таким образом, говоря о Викентии Оржешко, мы можем констатировать, что вклад этого человека в создание неповторимого архитектурное облика Томска был значителен, как огромна его заслуга в становлении художественного образования и просветительства в г.Томске, требующая дальнейшего изучения. В то же время, несмотря на ряд предпринятых усилий, к огромному нашему сожалению пока не удалось обнаружить сведений о его дальнейшей судьбе. Известно только, что в 1914 году накануне начала войны Викентий Оржешко “выехал на службу” в Могилев, где его следы теряются.
Первым настоятелем Бороковского прихода был томский викарий, ксендз Михаил Олехнович (1825-1902), бывший член Виленского сообщества уставных каноников, уроженец Дрисенского уезда Витебской губернии. В 1863 г. ксендз Олехнович был выслан в Томскую губернию в административном порядке без лишения духовного сана по подозрению в участии в восстании. Первоначально жил в Бийске, куда прибыл в 1866 году, через два года был переведен в Томск. Подавал прошения о возвращении на родину, но получил отказ. В 1874 году был освобожден от надзора полиции и стал совершать богослужения. В 1882 году с назначением на пост томского настоятеля Валериана Громадского стал при нем исполнять должность викарного священника. Как писал в своих воспоминаниях А. Мачеша, «…ссыльный ксёндз Михаил Олехнович, принадлежа к ордену регулярных каноников, согласно манифеста Александра III исполнял обязанности викарного священника при Громадском. Оба неплохо дополняли друг друга. Ксендз Олехнович, родом из Витебщины, привыкший к общению с людьми окраины, особенно с латышами, посредством контактов и проповедей, лучше всего подходил для этой категории людей…».[6] Как далее пишет Мачеша, Олехнович «в последние годы жизни был настоятелем построенного на собственные средства костёла в деревне Бароковке,…тем самым показав пример для добра соотечественников, прихожан-латышей…».[7] Умер о. Михаил Олехнович, уже находясь в преклонном возрасте, 27 декабря 1902 г. в селе Боготоле, где проживал. Похоронен на католическом кладбище Томска куратом Иосифом Демикисом и товарищем по ссылке ксендзом Казимиром Скибневским.[8]
После Олехновича настоятелем Бороковского прихода был священник Марцелий Шварась (Шварас) (1872 — ?) Известно, что в 1899 г. он окончил ДС в Санкт-Петербурге и был рукоположен. Начал службу 1900 г. в должности викария католического прихода г. Перми, с 1905 года – настоятель Бороковского прихода. Судя по записям в метрических книгах, его служба в Бороковском приходе прослеживается до 1920 года. О том, что у него все эти годы в приходе было много работы, свидетельствуют записи в костельных метрических книгах. Так, например, в 1906 г. он окрестил 273 новорожденных и обвенчал 59 новобрачных семей; в 1911 г. – окрестил уже 494 младенца и обвенчал 104 супружеские пары. Всего же в период 1906-1918 гг. ему пришлось окрестить 4367 младенцев и совершить 907 обрядов венчания. Последняя запись о венчании в метрической книге прихода сделана рукой о. Марцелия 8 марта 1920 года.[9] В дальнейшем метрические книги из ведения костела были изъяты, но о. Марцелий, судя по всему, все ещё продолжал здесь служить. В конце 1920 – х он был арестован, отправлен в Иркутскую тюрьму,[10] где и скончался (точная дата смерти неизвестна).[11]
Возвращаясь к истории Бороковский прихода в 1920-е — начало 1930-х годов, следует отметить, что он ещё по-прежнему был обширным, охватывая многие деревни, разъезды, посёлки и хутора, лежащие от Бороковского поселка на 40-50 километров. В настоящее время этих селений (Васильевки, Успенки, Сергеевке, Пеньковки, Ильинки, Малиновки, Поперечки, Сосновки, Черниговки и др.) уже не найдёшь на карте – исчезли с лица земли в 1930-е годы при коллективизации, а также в 1960-е как «неперспективные».
Как вспоминают старожилы, нынешние прихожанки Тяжина сёстры Быструшкины: Елена (1928 г.р.) и Бронислава (1921 г.р.), рождённые в Пеньковке, а крещённые в Бороковке, уроженка д. Михайловка Алла Владимировна Ершова (1930 г.р.), католический храм в Бороковке был центром духовно — религиозной культуры. Особенно старожилам Бороковки запомнились праздники: «Рано утром на лошадях со всей округи приезжали верующие, повозки были разноцветно украшены. Каждый старался приехать пораньше, чтобы занять в Церкви место. Людей набиралось так много, что не все могли войти в церковь и стояли на улице. Перед костёлом были сделаны большие резные ворота, они всегда были красочно украшены и всегда были открыты. Считалось, что это были ворота священника, он через них он проезжал в костёл. Из прихожан сквозь эти ворота проходили только самые набожные и богомольные. У Церкви была коновязь, где привязывали лошадей приезжавшие на службу прихожане из соседних деревень..». Елена вспоминает, что сами, когда были детьми, часто пешком ходили из Пеньковки в Бороковский костел. У их отца Ермак Иосифа Петровича были хорошие кони, и он привозил в Пеньковку ксёндза, если кто заболеет. Иосиф Петрович Ермак и Виктория Андреевна Бобович венчались в 1914 году в Бороковском костёле.
Сёстры Барановы Анна Мартыновна (1926 г.р. ) и Нина Мартыновна ( 1930 г.р.), которых крестили в Бороковском костёле, вспоминают, что в Церкви был орган — фисгармония и женский хор из голосистых жительниц Бороковки:«Когда мы были детьми, нам очень нравилось приходить в костёл, смотреть на убранство, на иконы. Особенно нам нравилось слушать церковный хор. Мы ходили за певчими и слушали, как они поют жалостливые песни и плакали. Католиков хоронили на местном Бороковском кладбище, и мы не пропускали ни одни похороны…».
«Позднее, перед войной, — вспоминают сестры Барановы, — были какие-то выборы, и в костёле сделали пункт для голосования, а уже где-то в 1939-1940 г. приехали большие машины, на которые погрузили разобранный по брёвнышкам костёл, и увезли эти бревна в районный центр Тяжин, где был из них построен дом культуры. Мы плакали, когда его разбирали, мы просили, чтобы хотя бы иконы оставили. Иконы бросали на землю и топтали их ногами, всё крушили и ломали. Особенно запомнились своей жестокостью по отношению к иконам жители Бороковки братья Николай и Денис Новосёловы. Долго мы ходили на место, где стоял костёл, и поливали его слезами. Обрывали крапиву, ведь не должна расти крапива, где стоял храм, это священное место. Затем на этом месте была построена школа и рядом детский дом, куда после войны были привезены дети из блокадного Ленинграда».[12]
Анна Мартыновна была учительницей начальных классов в Бороковке и рассказывает, что за учителями особенно строго следили и не разрешали в домах держать иконы. Были частые проверки домов, проверяли, есть ли в доме иконы. Но люди друг друга предупреждали, когда уполномоченные шли с проверкой. Мама Анны Мартыновны была очень набожна и, несмотря на то, что дочь была учительницей, в доме висели иконы. Анна Мартыновна вспоминает, как она упрашивала маму, чтобы та спрятала иконы, пока не пройдёт проверка. Еле-еле маму уговорив, они завернули в платки иконы, спрятали их, а после опять повесили на место, где и положено было им висеть.
Дополняя их воспоминания, Елена и Бронислава Быструшкины уточняют, что, несмотря на преследования и когда иконы и кресты были спрятаны, верующие тайно собирались по домам и молились. В основном собирались родственники друг у друга, боялись, чтобы кто не выдал. К Брониславе, когда не было священника, часто люди обращались, чтобы она крестила детей. Елена вспоминает, как она с сестрой Брониславой и с подругами Милей Барановской, Альбинкой Богомазовой, Юзефкой Нечай и Валей Новицкой ходили тайно по домам, в которых умирали католики и пели песни «на отпевание».
Воспоминания старожилов о том, что религиозная жизнь в этом районе не прекратилась, подтверждают также строки областного уполномоченного по борьбе с религией, дающего анализ религиозного состояния Кемеровской области за 1953 год: «…В районе, в селе Бороковка, также проживают верующие католики, до 1934 года они имели костел. Проверить их деятельность не представилось возможным. Из бесед с руководителями района видно, что во время религиозных праздников верующие католики собираются по квартирам и совершают религиозные обряды…».[13]
Шли годы, а верующие по — прежнему собирались по праздникам небольшими группами на квартирах помолиться Богу и верили, что придёт время, когда будут восстанавливаться храмы, они спокойно будут молиться Богу и когда-нибудь все же смогут увидеть у себя настоящего католического священника.
Произошло это только в 1997 году. Первым священником, посетившим Тажинский район и встретившийся с ними стал о. Дариуш Лысаковский…
[1] Directorium divini officii et missarum pro Archidioecesi Mohiloviensi nec non pro Dioecesi Minscensi in a. D.1915, Petrograd 1914,cz. 2:Hierarchia ecclesiastica, S.145-191.
[2] ГАТО.Ф.3.Оп.41.Д.716.Л.1.
[3] Там же.Л.3-3об.
[4] ГАТО.Ф.3.Оп.77.Д.128.Л.14А.
[5] Ханевич В.А. Томский зодчий Оржешко // Территория согласия. 2003. № 2. С.27.
[6] Dzieje Kolonii Polskiej w Tomsku 1604 — 1900. Przeszłość .nr. 7. 1934 r. S.109.
[7] Там же.
[8] ГАТО.Ф.527.Оп.1.Д.398.Л.101об.
[9] Подсчитано Шейко Г.А. по: ГАКО.Ф.Д-60.Оп.4.Д Д.319,320,442,522, Оп.6.Д.155.
[10] По другой версии, тогда же погиб под пытками в Красноярской тюрьме.[11] Dzwonkowski Roman SAC. S.467-468; Следственное дело № 27// Архив ЦГАОО Украины; Книга памяти. Мартиролог Католической церкви в СССР. С.189.[12] Воспоминания записаны в 2009 г. Шейко Г.А.[13] ГАКО.Ф.П.-75.Оп.7.Д.73.Л.77.
Мы будем рады любой, но ежемесячной помощи — это позволит нам увереннее чувствовать себя и надёжнее строить планы нашей работы — ПОЖЕРТВОВАТЬ
