Бенедикт XVI «Церковь и скандал сексуального насилия»

(полный текст на русском языке)

11 апреля 2019 г.

С 21 по 24 февраля 2019 года по приглашению Папы Франциска председатели всех епископских конференций мира собрались в Ватикане, чтобы обсудить кризис веры и Церкви, переживаемый по всему миру после шокирующих заявлений о сексуальном насилии над несовершеннолетними со стороны духовенства. Масштаб и серьезность заявлений о подобных случаях глубоко потрясли священников и мирян, а для многих поставили под вопрос саму веру Церкви. Посему понадобилась сиюминутная реакция и поиск новых решений, чтобы заново сделать Церковь поистине достойной доверия, словно свет народов и защита от губительных сил.

Так как сам я исполнял ответственную функцию пастыря Церкви, когда кризис начал разгораться и разрастаться на глазах общественности, я должен был задать себе вопрос – даже если уже как Папа на покое я не несу прямой ответственности – как я могу, оглянувшись, дать ход новому начинанию. Посему, с момента оглашения встречи председателей епископских конференций и вплоть до ее завершения, я подготовил заметки, посредством которых желаю обратить внимание на несколько мыслей, дабы помочь в сей трудный час. Посоветовавшись с государственным секретарем Паролином [Pietro Parolin] и с самим Святейшим Отцом [Папой Франциском], считаю правильным опубликовать таким образом сей текст в «Klerusblatt» [баварский католический ежемесячник – прим. пер.].

Мой труд состоит из трех частей. В первом разделе я постараюсь вкратце представить основной социальный контекст данного вопроса, без которого нельзя понять всей проблемы. Постараюсь показать, как в 60-х годах началась очередная волна, никогда еще не имевшая такого масштаба в истории. Можно утверждать, что на протяжении 20 лет, с 1960 и по 1980 год, дотоле принятые стандарты в вопросах сексуальности были полностью разрушены, что послужило развитию фазы отсутствия норм, из которой всё то время старались найти выход.

Во втором разделе я постараюсь описать последствия данной ситуации, повлиявшие на пастырскую формацию и жизнь священников.

Наконец, в третьем разделе, я хотел бы раскрыть некоторые перспективы адекватной реакции Церкви.

I

Основной социальный контекст

1. Дело началось с ознакомления детей и молодежи с природой сексуальности согласно рекомендациям и поддержке государства. В Германии, по инициативе министра здравоохранения г-жи Штробель [Käte Strobel], был снят фильм, который в образовательных целях демонстрировал всё то, что ранее не могло быть показано на публике, в том числе и сексуальные сношения. То, что вначале предназначалось исключительно для осведомления молодежи, в дальнейшем было принято, якобы в естественном порядке, в качестве основного стандарта.

Подобных результатов добился «Sexkoffer» [буклет на тему полового воспитания, пользовавшийся широкой популярностью на подобного рода уроках в школах Австрии в конце 80-х – прим. пер.], изданный при поддержке правительства Австрии. Эротические и порнографические фильмы стали обыденной реальностью до такой степени, что их демонстрировали в привокзальных кино. До сих пор помню, как однажды в Регенсбурге, прогуливаясь мимо большого кинотеатра, я увидел толпу людей, стоявших там и ожидавших сеанса, и подобное можно было увидеть только во время войны, когда народ стоял и ждал чрезвычайного распоряжения. Я также помню, как, приехав в город в Страстную Пятницу в 1970 году, все афиши были обклеены широкоформатными плакатами с изображением двух абсолютно голых людей, стоящих в тесных объятиях.

Одной из идей, за которую боролись во время революции 1968 года, была полная сексуальная свобода, не допускавшая уже никаких норм. Характеризовавшая те годы склонность к насилию была тесно связана с духовной фрустрацией. В самолетах эротические фильмы были под запретом, потому как в малых группах пассажиров это провоцировало вспышки агрессии. Так как мода на определенную одежду того времени также становилась причиной агрессии, директора школ старались вводить школьную форму, которая способствовала бы атмосфере знаний.

Чертам революции 1968 года присущ был и тот факт, что педофилию отнесли к рангу вещей позволительных и естественных. Как правило, для молодых людей в лоне Церкви, но и не только для них, по многим причинам это было тяжелым временем. Я часто задумывался над тем, каким же образом в данной ситуации молодые люди могут подойти к священству и принять его со всеми вытекающими из этого последствиями. Массовый кризис призваний к священству в те годы и чрезмерное количество случаев ухода из священства – всё это стало последствием всех описываемых событий.

2. В то же время, независимо от всех тех событий, католическое нравственное богословие начало приходить в упадок, что сделало Церковь беззащитной перед лицом общественных процессов того времени. Постараюсь кратко описать этот процесс. Вплоть до II Ватиканского Собора католическое нравственное богословие по большей мере ссылалось на естественный закон, в то время как Священное Писание рассматривалось в качестве его фона либо обоснования. Во время прений Собора над новым пониманием божественного Откровения подавляющим большинством была отклонена опция действия естественного закона, и было предлагаемо нравственное богословие, полностью опирающееся на Библию. Помню, как Иезуитский факультет во Франкфурте поручил молодому и талантливому священнику (Шюллеру) [Bruno Schüller] научно описать нравственность, полностью опирающуюся на Священное Писание. Красивая диссертация отца Шюллера представляет собой первый шаг навстречу основанной на Священном Писании нравственности. В дальнейшем отец Шюллер был отправлен на учебу в Америку и вернулся, уверенный в том, что нельзя представить нравственность систематичным образом, опираясь исключительно на Библию. В дальнейшем он руководствовался более прагматической нравственностью, но так и не смог дать ответ на вопрос о проблеме морального кризиса.

В конце концов победу одержал тезис о том, что нравственность можно охарактеризовать исключительно целью, которая является объектом действия человека. Хотя старая поговорка «Цель оправдывает средства» не была подтверждена подобной примитивной формулой, однако ее образ мысли стал решающим. Таким образом, не осталось места тому, что могло быть абсолютным добрым, и таким же образом не осталось места тому, что называется абсолютным злом; осталась лишь возможность относительной оценки ситуации. Не стало добра, но только то, что в данный момент и в зависимости от обстоятельств будет считаться лучшим.

Кризис с точки зрения и представления католической нравственности достиг драматического масштаба к концу 80-х и 90-х годов XX века. 5 января 1989 года вышла в свет «Кёльнская декларация», подписанная 15-ю католическими профессорами богословия. Она сосредотачивалась на различных критических точках между учительством епископов и ролью богословия. Реакции на сей документ, вначале не выходившие за границы бытовых протестов, быстро переросли в массовое недовольство Учительством Церкви, и тем самым достигли видимых и слышимых масштабов протеста, волна которого прошла по всему миру как реакция на ожидаемые доктринальные документы Иоанна Павла II (см. D. Mieth, Kölner Erklärung, LThK, VI³, с. 196) [LThK – «Lexikon für Theologie und Kirche», немецкоязычный «Лексикон богословия и Церкви», авторами которого являются Карл Ранер (Karl Rahner) и кардинал Вальтер Каспер (Walter Kasper) – прим. пер.].

Папа Иоанн Павел II, отлично зная о положении нравственного богословия и внимательно следя за ним, поручил тогда начать работу над энцикликой, которая должна была вернуть всё на свои места. Она увидела свет 6 августа 1993 года под названием «Veritatis splendor» [лат. «Сияние Истины»] и вызвала жесткий резонанс со стороны богословов нравственности. Ранее именно «Катехизис Католической Церкви» исчерпывающим и систематическим образом представлял нравственность, проповедуемую Церковью.

Никогда не забуду, как один из передовых немецких нравственных богословов того времени Франц Бёкле [Franz Bökle], выйдя на пенсию и вернувшись к себе на родину в Швейцарию, сказал – касательно отдельных решений энциклики «Veritatis splendor», – что если бы сия энциклика решила, что существуют акты, которые всегда и при любых обстоятельствах несут в себе абсолютное зло, то он будет выступать против нее изо всех возможных сил. Милосердный Бог уберег его сделать это; Бёкле умер 8 июля 1991 года. Энциклика вышла в свет 6 августа 1993 года, и действительно утверждала, что есть акты, которые ни при каких обстоятельствах не будут считаться хорошими. Папа в этот момент полностью осознавал серьезность этого решения, и именно над этой частью своего документа он еще раз проконсультировался с ведущими специалистами, которые не участвовали в редактировании энциклики. Он не мог, да ему и нельзя было подвергнуть сомнению тот факт, что нравственный расчет добра должен знать определенную грань. Есть блага, которыми ни при каких обстоятельствах нельзя торговать. Есть ценности, которыми никогда нельзя жертвовать во имя высшей ценности, даже если ценой этого станет утрата собственного физического существования. Есть мученичество. Бог больше, Он больше меры физического существования. Жизнь, которую покупают ценой отречения от Бога, жизнь, окончательно основанная на лжи – это не жизнь. Мученичество – вот основная категория христианского существования. Тот факт, что в теории, которую отстаивал Бёкле, да и во многих других из них, мученичество в основном уже не является нравственно окончательным, показывает, что здесь на кону стоит сущность самого христианства.

В то же время в нравственном богословии стала нарастать следующая проблема: широкое распространение получил тезис о том, что Учительству Церкви присуща последняя инстанция («непогрешимость», «инфаллибельность») только в вопросах веры, в то время как вопросы нравственности не могут быть предметом непогрешимых решений Учительства Церкви. В данном утверждении есть нечто верное, что заслуживает дальнейших разъяснений. Есть, однако, моральный минимум, нераздельно связанный с основными решениями веры, который нужно защищать, если вера не сводится к сплошной теории, но в совокупности с оной отражается в конкретной жизни. Всё это явно демонстрирует, как авторитет Церкви в вопросах нравственности был подвержен серьезным сомнениям. Тот, кто отказывает Церкви в окончательных доктринальных решениях в этой области, заставляет ее молчать именно там, где дело идет на пограничье истины и лжи.

Независимо от сего утверждения, в широких кругах исследователей нравственного богословия был развернут тезис, что якобы у Церкви не было и нет никакой собственной нравственности. Данный аргумент утверждал, что якобы все нравственные тезисы имеют аналоги в других религиях, посему христианство ничем своим в нравственности не обладает. Однако на вопрос об уникальности библейской нравственности нельзя ответить, что каждое предложение в Библии имеет аналоги в других религиях. Речь, скорее, идет о целостности библейской нравственности, которая как таковая обладает новизной и разнится от своих отдельных частей. Уникальность нравственного учения Священного Писания укоренено в образе Божием, в вере во единого Бога, явившего Себя в Иисусе Христе и жившего как человек. Декалог является руководством к воплощению библейской веры в Бога в жизни человека. Образ Бога и нравственность присущи друг другу, придавая тем самым особую новизну христианскому взгляду на мир и жизнь человека. Более того, христианство с самого начала описывали словом hodós [греч. ὁδός / hodós; в Новом Завете часто используется в значении пройденного пути навстречу совершенству – прим. пер.]. Вера – это путь, образ жизни. В ранней Церкви в качестве ответа на быстро распространяющуюся культуру безнравственности был установлен катехуменат, как сфера жизни, где практиковали специфический и новый образ христианской жизни, и в то же время сохраняли ее от влияний образа жизни окружающего мира. Думаю, что и сегодня нужны такие катехуменальные общины, чтобы поддерживать специфику, присущую христианскому образу жизни.

II

Первые реакции в Церкви

1. Длительно назревавший и происходивший процесс распада христианской концепции нравственности – как я уже старался показать – приобрел в 60-х годах свою радикальность, каковой ранее еще не было. Падение авторитета учительства Церкви в вопросах нравственности само по себе повлияло на различные сферы ее жизни. В контексте встречи председателей епископских конференций всего мира с Папой Франциском внимание всех было особо сосредоточено на жизни священников, а также на вопросе семинарий. Проблема подготовки к священническому служению в семинариях на самом деле связана с обширным кризисом нынешних форм данной подготовки.

В различных семинариях образовались гомосексуальные группы, действовавшие более или менее открыто, что значительным образом изменило климат в семинариях. В одной семинарии на юге Германии учились вместе кандидаты к священству и кандидаты к светскому служению пасторальными референтами. Семинаристы принимали пищу вместе с женатыми пасторальными референтами, с которыми нередко приходили и жены с детьми, а иногда и их девушки. Климат в семинарии не способствовал подготовке к священству. Апостольскому Престолу было известно об этих проблемах, не будучи информированным о них в отдельном порядке. Первым шагом стало проведение апостольской визитации в семинариях Соединенных Штатов.

Потому как после II Ватиканского Собора изменились и критерии избрания и назначения епископов, отношение епископов к подвластным им семинариям тоже отличалось. Критерием назначения новых епископов была прежде всего их «консилиарность» («соборность»), которую, конечно же, понимали по-разному. Действительно, во многих уголках Церкви под соборностью понимали критичное либо негативное отношение к традиции того времени, которую следовало заменить новым, абсолютно открытым взглядом на окружающий мир. Один епископ, будучи ранее ректором семинарии, организовал для семинаристов показ порнографических фильмов, с целью якобы развить в них невосприимчивость на поведение, противоречащее вере. Были – не только в Соединенных Штатах Америки – и такие епископы, которые, полностью исключив католическую традицию, стремились развивать в своих епархиях своего рода новую, современную «католичность». Наверно, необходимо также заметить, что в немалом числе семинарий, студенты, пойманные за чтением моих книг, были признаваемы негодными к священству. Мои книги прятали словно плохую литературу, читая их под партой.

Прошедшая вскоре после этого визитация не дала никаких новых решений, видимо потому, что некоторые силы объединились с целью завуалировать реальную ситуацию. Была проведена очередная визитация, которая раскрыла более обширную информацию, оставшись, однако, абсолютно безрезультатной. Не смотря на это, с 70-х годов XX века ситуация в семинариях в основном наладилась. Наступило, однако, очаговое укрепление призваний к священству, в то время как общая картина подверглась изменениям.

2. Насколько я помню, проблема педофилии стала выходить на явь лишь во второй половине 80-х годов. Эта проблема уже носила публичный характер в США, поэтому епископы в Риме искали помощи, потому как церковное право, умещенное в новом Кодексе [1983 года – прим. пер.], казалось недостаточным, чтобы предпринять необходимые меры. Рим вместе с римскими канонистами изначально решал данную проблему; по их мнению, временного отстранения от священнического служения должно было быть достаточно для отбытия покаяния и проведения расследования. Американские епископы не могли этого принять, потому, как такие священники оставались на службе у епископа, а посему их считали непосредственно с ним связанными. Начался процесс постепенной новеллизации и переосмысления умышленно смягченного уголовного права в новом Кодексе.

Ко всему прочему подключилась основная проблема в трактовке уголовного права. «Консилиарным» считался лишь так называемый «гарантизм» [разновидность судебного протекционизма, характеризующаяся предвзято благосклонным отношением к определенному объекту судебного процесса – прим. пер.]. Это означало, что прежде всего необходимо было защитить право осужденного, и это до такой степени, что на практике исключалось какое-либо наказание. В ответ на зачастую возникавшие ситуации, когда у обвиняемых богословов не хватало возможности защищаться, их право на защиту в рамках гарантизма было расширено до такой степени, что осуждение оных становилось практически невозможным.

Позвольте же мне здесь немного отступить от темы. Беря во внимание всю тяжесть преступления педофилии, на память снова приходят слова Иисуса, который говорит: «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море» (Мк 9, 42). Эти слова изначально не подразумевали под собой сексуального соблазнения детей. Слово «малые» на языке Иисуса обозначает простых верующих, веру которых может поколебать интеллектуальная гордыня тех, кто считает себя сведущим. Таким образом, Иисус защищает ценность веры суровым предупреждением в адрес тех, кто этой вере вредит. Нынешнее понимание этих слов само по себе не является ошибочным, однако не должно заслонять их изначального смысла. Таким образом, становится ясно, вопреки всяческому гарантизму, что важным и гарантированным является право не только осужденного. Равно важны и такие высшие ценности, как вера. Сбалансированность канонического права, которое призвано полностью соответствовать посланию Иисуса, в свою очередь должна давать гарантию не только осужденному, уважение к которому также является ценностью закона. Посему, грамотно составленное каноническое право должно нести в себе двойную гарантию – законную защиту обвиняемого, законную защиту находящейся под угрозой ценности. Если сегодня кто-то представляет эту изначально ясную концепцию, он, как правило, не замечает, что речь идет и о защите веры как законной ценности. Кажется, что вера, согласно основной букве закона, уже не обладает рангом ценности, которую следует защищать. Данная ситуация крайне опасна, и пастыри Церкви должны осмыслить ее и подойти к ней со всей серьезностью.

К данному перечню наблюдений над положением пастырской формации в период публичного кризиса я хотел бы добавить несколько указаний относительно развития канонического права в области данной проблемы. За преступления священнослужителей в основном отвечает Конгрегация по делам Духовенства. Однако, потому как к тому времени ситуация по большей мере была окружена гарантизмом, посоветовавшись с Папой Иоанном Павлом II, я решил, что правильно будет на случай подобных преступлений наделить полномочиями Конгрегацию Доктрины Веры, дав название «Delicta maiora contra fidem» [лат. «Главные преступления против веры»]. Благодаря этим поправкам, стало возможным назначение высшей кары, т.е. лишение духовного сана, которую нельзя было привести в действие в рамках других правовых норм. Это не было уловкой, чтобы дать возможность наложения высшего наказания, но следствием того, что значит вера для Церкви. Поистине, очень важно иметь в виду, что такие скверные акты со стороны духовных лиц наносят окончательный вред вере: только там, где человек уже не руководствуется верой, становятся возможными подобные преступления. Степень наказания, однако, также предполагает четкое доказательство преступления – данный аспект гарантизма остается в силе. Другими словами, чтобы наложить наказание согласно закону, обязательно проведение настоящего уголовного процесса. Однако и епархии, и Апостольский Престол были загружены. Тогда мы сформулировали минимальную форму уголовного процесса, оставляя за Апостольским Престолом право браться за процесс там, где епархия или митрополия не в состоянии этого сделать. В любом случае данный процесс должен был подвергнуться проверке со стороны Конгрегации Доктрины Веры с целью соблюдения прав осужденного. В конце концов, во время Feria IV (т.е. на заседании членов Конгрегации), нами была образована апелляционная инстанция, чтобы дать возможность обжалованию решений судебного процесса. Потому как на самом деле всё это превосходило возможности Конгрегации Доктрины Веры, в связи с чем всё совершалось с запозданиями, которых следовало бы избегать из соображений серьезности процесса, Папа Франциск предпринял дальнейшие реформы.

III

1. Что нужно сделать? Нужно ли нам создать другую Церковь, чтобы всё было в порядке? Что ж, подобный эксперимент уже предпринимался и потерпел неудачу. Только послушание и любовь к Господу нашему Иисусу Христу может указать нам верный путь. Попробуем же сначала заново и глубоко осмыслить то, чего Господь хотел и хочет от нас.

Вначале я хотел бы сказать, что если мы по-настоящему хотим описать характер веры, основанной на Библии, то можем сказать: Господь начал историю любви на нас и желает окружить ею всё творение. Противостояние злу, угрожающему нам и всему миру, в конце концов основывается лишь на подчинении той любви. Таков истинный антидот зла. Сила зла заключается в нашем отказе любить Бога. Искупление вкусит тот, кто препоручает себя любви Бога. Мы закрываем путь к искуплению нашим неумением любить Бога. Посему, учиться любить Бога – вот путь к искуплению человечества.

Попробуем немного шире раскрыть основную суть этого Божественного откровения. Тогда мы сможем сказать, что первым и основным даром, каким наделяет нас вера, является уверенность в существовании Бога. Мир без Бога может стать лишь миром без значения. Откуда же тогда всё то, что существует? Всё равно, оно лишено всяческих духовных оснований. Просто существует, и не имеет ни цели, ни смысла. Тогда нет никаких стандартов добра и зла. Тогда побеждает только то, что сильнее другого. Власть тогда является единственным принципом. Истина не считается, ее практически не существует. Только когда вещи имеют духовное основание, когда у них есть предназначение и они задуманы – только когда существует Бог Создатель, Который благ и желает блага, – тогда и жизнь человека имеет смысл.

То, что существует Бог, как Творец и мера всего сущего, является первостепенным условием. Однако Бог, Который бы не выражал Себя, Который не дал бы Себя познать, остался бы лишь догадкой, а посему не мог бы определять образ нашей жизни. Чтобы Бог по-настоящему был Богом, мы должны ожидать того, что Он определенным образом выразит Себя. Он делал это разными способами, но прежде всего через Свой призыв, дошедший до Авраама и давший человечеству ориентир в поисках Бога, ориентир, превосходящий все ожидания: Сам Бог становится творением, как человек говорит с нами, людьми.

Таким образом, слова «Бог есть» в конце концов становятся поистине благой вестью, ибо Он является чем-то большим, чем познание, ибо Он творит любовь, и Сам Он – Любовь. Осведомить этим человеческий разум является приоритетной и фундаментальной миссией, порученной нам Самим Господом.

Общество без Бога – общество, которое не знает Его, и живет так, как будто бы Его нет – это общество, которое утрачивает свою меру. В наши дни чеканится коронная фраза «Бог умер». Когда умирает Бог в обществе, оно становится свободным – так убеждают нас. На самом же деле смерть Бога в обществе говорит о конце свободы, ибо умирает цель, указующая на направление. А посему исчезает мера, указывающая направление и научающая нас отличать добро от зла. Западное общество – это общество, где Бог отсутствует в общественной жизни, и где Ему нечего предложить. И посему, это такое общество, где всё стремительнее утрачивается мера человечества. В определенных случаях неожиданно становится ясным, что то, что является злом и что вредит человеку, становится абсолютно очевидным. Так произошло и на примере педофилии. Еще недавно рассуждали о ней, как о вещи вполне допустимой, в то время как она всё больше и больше распространялась. Теперь же мы с шоком начинаем понимать, что нашим детям и молодежи попадаются подобные вещи, которые могут их уничтожить. Тот факт, что это могло распространиться и в Церкви, и среди священников, должен особенно нас шокировать.

Почему педофилия достигла подобных масштабов? Однозначно, поводом является безбожие. Даже мы, христиане и священнослужители, предпочитаем не говорить о Боге, так как это кажется непрактичным. После потрясений Второй мировой войны, мы, в Германии, более четко выделили в нашей Конституции такое понятие, как ответственность перед Богом как ведущим принципом. Полстолетия спустя понятие ответственности перед Богом как ведущим принципом уже было нельзя внести в Европейскую Конституцию. Бог считается личным делом маленькой группы людей и уже не представляется в качестве ведущего принципа общины как единого целого. Данное решение отражает ситуацию на Западе, где Бог стал личным делом меньшинства.

Первостепенная задача, которая должна проистекать из морального потрясения наших времен, заключается в том, чтобы мы заново начали жить Богом и обратились к Нему. Прежде всего мы сами должны заново научиться ставить Бога в основу нашей жизни вместо того, чтобы избегать Его как какую-то ненужную фразу. Никогда не забуду наставление, которое однажды написал мне великий богослов Ханс Урс фон Бальтазар [Hans Urs von Balthasar] на одной из своих открыток: «Триединого Бога Отца, Сына и Святого Духа не предполагают, но показывают!» [«Den dreifaltigen Gott, Vater, Sohn und Heiliger Geist, nicht voraussetzen, sondern vorsetzen!»]. Действительно, также и в богословии Бога принимают часто как очевидное, но конкретно Им никто не занимается. Тема Бога кажется настолько нереальной, настолько далекой от интересующих нас вещей. И всё же, всё меняется, когда Бога не предполагают, но указывают на Него. Когда мы не отодвигаем Его на задний план, но делаем Его центром наших мыслей, слов и поступков.

2. Бог ради нас стал Человеком. Он настолько любит человека как Свое творение, что соединился с ним и таким видимым образом вошел в историю человечества. Он говорит с нами, живет с нами, страдает с нами и принял за нас смерть. Мы говорим об этом в богословии посредством заученных слов и мыслей. Однако именно тогда возникает риск стать руководителями веры вместо того, чтобы позволить ей самой нас обновить и руководить нами.

Подумаем над этим, исходя из основного пункта – Пресвятой Евхаристии. Наш подход к Евхаристии заставляет лишь беспокоиться. II Ватиканский Собор не зря сосредоточился над тем, чтобы вернуть это таинство Присутствия Тела и Крови Христа, Присутствия Его Личности, Его Страданий, Смерти и Воскресения в центр христианской жизни и всей Церкви. Отчасти так и произошло, за что мы всем сердцем хотим благодарить Господа.

Однако всё дальше преобладает другое отношение: преобладает вовсе не глубокое уважение к смерти и воскресению Христа, но то, как мы с Ним поступаем, разрушая величие сей тайны. Уменьшающееся число участвующих в воскресной Евхаристии показывает, насколько мало мы, современные христиане, недооцениваем величие сего дара, основанного на Его реальном присутствии. Евхаристия сводится к своего рода обрядовому жесту, когда считается очевидным, что этикет требует уделять ее на семейных торжествах либо по случаю свадьбы или похорон всем тем, кого пригласили по семейным причинам. Очевидность, с какой присутствующие причащаются Пресвятых Даров, показывает нам, что в Причастии люди видят чисто обрядовый жест. Посему, когда мы задумаемся над тем, что же нужно сделать, станет ясно, что нам не нужна другая, придуманная нами Церковь. Более всего необходимо нам преображение нашей веры в реальность Иисуса Христа, дарованного нам в Пресвятых Дарах.

В беседах с жертвами педофилии я глубоко убедился в этой необходимости. Молодая женщина, служившая при алтаре в качестве министранта, рассказала мне, как капеллан, ее наставник в служении министранта, всегда начинал сексуальное насилие над ней со словами: «Это есть тело мое, которое за тебя будет предано». Очевидно, что эта женщина уже не может больше слышать слов консекрации, не испытывая при этом ужасных страданий от совершённого над ней насилия. Да, нам нужно усиленно молить Господа о прощении, а прежде всего нам нужно взывать к Нему и просить Его научить всех нас заново постигать величие Его Страданий, Его Жертвы. И нам нужно сделать всё возможное, дабы оберегать дар Пресвятой Евхаристии от злоупотреблений.

3. В конце перед нами Тайна Церкви. Незабвенными остаются слова Романо Гвардини [Romano Guardini], который ими же почти сто лет назад выразил радость надежды, какая охватила его и многих других: «Началось событие неоценимого масштаба; Церковь пробуждается в душах». Этим он хотел сказать, что под Церковью уже не подразумевают и не видят в ней, как это было раньше, аппарата, входящего в нашу жизнь извне, как какого-то рода управление, но что под ней уже подразумевают то, что есть в человеческом сердце – не только нечто внешнее, но и то, что движет нами изнутри. Примерно полстолетия спустя, наблюдая за этими процессами и видя, что произошло, у меня появилось искушение поменять мнение: «Церковь умирает в душах». И действительно, ведь сегодня в Церкви массово видят своего рода политический аппарат. Говорят о ней почти исключительно в политических понятиях, и это даже нередко касается епископов, представляющих собственное виденье Церкви будущего почти всегда с помощью политических категорий. Кризис, вызванный многочисленными случаями сексуального насилия со стороны духовенства, склоняет нас видеть в Церкви нечто дефектное, то, что мы должны снова взять в свои руки и заново воздвигнуть. Однако собственноручно воздвигнутая Церковь не может представлять надежды.

Сам Иисус сравнил Церковь с сетью, в которой есть и хорошая, и плохая рыба, которую в конце Сам Бог отделит одну от другой. Есть также притча о том, что Церковь подобна полю, на котором растет не только хорошее семя, посеянное Богом, но и плевелы, тайно посеянные «врагом». Действительно, плевелы на Божьем поле, Церкви, настолько видны, а плохая рыба в сети также демонстрирует свою силу. Не смотря на это, поле остается полем Божиим, а сеть – Божьей сетью. И во все времена есть не только плевелы и плохая рыба, но также и семя Божественное, и рыба хорошая. Усиленное провозглашение этих двух истин не является ложной апологетикой, но обязательным служением Истине.

Следуя данному контексту, необходимо взглянуть на не менее важные слова в Откровении св. Иоанна Богослова. Дьявол там назван клеветником, обвиняющим братьев наших перед Богом день и ночь (см. Откр 12, 10). Таким образом, Откровение св. Иоанна поддерживает ход мысли, являющейся сюжетной линией Книги Иова (Иов 1; 2, 10; 42, 7-16). Речь в ней идет о том, как дьявол пытается уменьшить праведность Иова в глазах Бога, представляя ее как нечто лишь внешнее. Речь идет о том же, о чём повествует Откровение: Дьявол хочет доказать, что праведных людей не существует; что любая человеческая праведность является лишь показной. Если присмотреться к ней поближе, иллюзия праведности тотчас пропадает. Сюжет начинается с разговора между Богом и дьяволом, во время чего Бог говорит об Иове, как об истинно праведном человеке. Теперь на нём будет проверено, кто прав. «Лиши его всего, чем он владеет, и увидишь, что праведности его нет и следа», – говорит дьявол. Бог позволяет ему подвергнуть Иова испытанию, которое тот проходит на отлично. Однако дьявол всё далее настаивает, и говорит: «Кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек всё, что есть у него; но простри руку Твою и коснись кости его и плоти его, – благословит ли он Тебя?» (Иов 2, 4-5). Бог позволяет дьяволу начать второй раунд. Тот может коснуться и кожи Иова. Нельзя ему, однако, убить его. Христианам становится понятно, что Иов, стоящий пред Богом как пример для всего человечества, – это Иисус Христос. Откровение св. Иоанна показывает нам драматизм и масштабность ситуации, в какой находится всё человечество. Пред Богом и Творцом предстает дьявол, злоречащий всё человечество и всё творение. Он говорит не только Богу, но и всем людям: «Посмотрите, что натворил этот Бог. Иллюзорно благое творение. В действительности же оно преисполнено горя и мерзости». Такое злословие по отношению к творению на самом деле является поношением на Бога. Оно пытается нам доказать, что Бог вовсе не благ, и тем самым отдалить нас от Него.

Актуальность того, о чём повествует здесь Откровение, является очевидной. В нынешних обвинениях в адрес Бога речь идет, прежде всего, о том, чтобы полностью дискредитировать Его Церковь и тем самым отвести нас от нее. Идея лучшей Церкви, созданной нами самими, в действительности является идеей дьявола, с помощью которой он хочет увести нас от Бога Живого, используя фальшивую логику, которой мы весьма легко поддаемся. Нет, даже сегодня Церковь не состоит исключительно из плохой рыбы и плевел. Церковь Божия существует и поныне, и по сегодняшний день она является тем инструментом, с помощью которого Бог спасает нас. Очень важно противостоять лжи и полуправде дьявола в полной истине: Да, в Церкви существует грех и зло. Но и по сей день Церковь свята и непобедима. И по сей день есть люди, которые в смирении веруют, страдают и любят, через которых является нам истинный Бог, любящий Бог. У Бога и по сей день есть Его свидетели («martyres» – мученики) по всему миру. Нам лишь нужно быть внимательнее, чтобы их увидеть и услышать.

Слово «мученик» взято из процессуального права. В процессе против дьявола Иисус Христос является первым и настоящим Свидетелем от Бога, Первомучеником, за Которым с тех пор следует неисчислимая группа людей. Сегодня Церковь как никогда прежде является Церковью мучеников и, тем самым, свидетелем Бога Живого. Если мы с чутким сердцем смотрим на окружающий мир и прислушиваемся, то можем везде сегодня найти, особенно среди простых людей, но также и в высших нишах Церкви, свидетелей, которые своей жизнью и страданием стоят на защите Бога. Леность сердца делает так, что мы не хотим их заметить. Одной из величайших и первостепенных задач нашей евангелизации является – настолько, насколько мы можем – создание благоприятных для веры пространств, а прежде всего – их поиск и распознание.

Я живу в доме, в маленькой общине людей, которые в своей повседневной жизни находят таких свидетелей Бога Живого и учат этому и меня. Увидеть и найти живую Церковь – это прекрасное задание, которое укрепляет нас самих и дает нам снова и снова открывать радость веры.

Заканчивая мои размышления, я хотел бы поблагодарить Папу Франциска за всё, что он делает, неустанно показывая нам свет Божий, который и доныне не меркнет. Спасибо Вам, Святейший Отец!

Бенедикт XVI

Источник: credonews